Трое судей и секретарь наклонили головы и стали шушукаться, потом секретарь побежал пером по бумаге.
Председатель встал и, спотыкаясь на трудно разбираемых словах, огласил приговор, — что обвиняемый подлежал бы за свою антипролетарскую деятельность увольнению с завода и хорошей изоляции, — но!.. — суммируя семейное положение гражданина Кочерыгина и его обещание исправиться, то посему объявить ему общественное порицание и строгий выговор с предупреждением.
Неточные совпадения
Наконец
председатель кончил свою речь и, грациозным движением головы подняв вопросный лист, передал его подошедшему к нему старшине. Присяжные
встали, радуясь тому, что можно уйти, и, не зная, что делать с своими руками, точно стыдясь чего-то, один за другим пошли в совещательную комнату. Только что затворилась за ними дверь, жандарм подошел к этой двери и, выхватив саблю из ножен и положив ее на плечо, стал у двери. Судьи поднялись и ушли. Подсудимых тоже вывели.
— Ваше имя? — обратился женолюбивый
председатель как-то особенно приветливо к третьей подсудимой. — Надо
встать, — прибавил он мягко и ласково, заметив, что Маслова сидела.
Маслова быстрым движением
встала и с выражением готовности, выставляя свою высокую грудь, не отвечая, глядела прямо в лицо
председателя своими улыбающимися и немного косящими черными глазами.
Вслед за этим
председатель записал что-то в бумагу и, выслушав сообщение, сделанное ему шопотом членом налево, объявил на 10 минут перерыв заседания и поспешно
встал и вышел из залы. Совещание между
председателем и членом налево, высоким, бородатым, с большими добрыми глазами, было о том, что член этот почувствовал легкое расстройство желудка и желал сделать себе массаж и выпить капель. Об этом он и сообщил
председателю, и по его просьбе был сделан перерыв.
— Суд удалится для постановления решения, — сказал
председатель,
вставая.
Вставши в это время на ноги,
председатель казенной палаты прекратил эту сцену.
Председатель суда сказал: «Никогда бы наш гласный, правый и скорый суд не
встал такой прочной ногою, если б вашество не удостоили его вашим истинно просвещенным сочувствием».
Наконец,
встанет Хлестаков, и только что пригласит присяжных заседателей перенестись вместе с ним мыслью в Древний Рим, как
председатель с твердостью, не допускающею возражений, заметит ему, что всякие разговоры в деле столь ясном неуместны, и затем объявит прения заключенными.
На суде доктор Керженцев держался очень спокойно и во все время заседания оставался в одной и той же, ничего не говорящей позе. На вопросы он отвечал равнодушно и безучастно, иногда заставляя дважды повторять их. Один раз он насмешил избранную публику, в огромном количестве наполнившую зал суда.
Председатель обратился с каким-то приказанием к судебному приставу, и подсудимый, очевидно недослышав или по рассеянности,
встал и громко спросил...
— Однако, господа, мы здесь говорим, пьем и едим, — возвысил голос Городов, — а о деле, для которого собрались, мало думаем. Надо решить! И на что это похоже — все собрались, а
председателя нет. Заставляет себя дожидаться. Странно что-то. Я бы уже этого не дозволил себе на его месте. — Он
встал и подошел к сгруппировавшимся посреди залы.
— Подсудимая, что вы имеете сказать в свое оправдание,
встаньте! — обратился к обвиняемой
председатель.
Вечеринка была грандиозная, — первый опыт большой вечеринки для смычки комсомола с беспартийной рабочей молодежью. Повсюду двигались сплошные толпы девчат и парней. В зрительном зале должен был идти спектакль, а пока оратор из МГСПС [Московский городской совет профессиональных союзов.] скучно говорил о борьбе с пьянством, с жилищной нуждой и религией. Его мало слушали, ходили по залу, разговаривали.
Председатель юнсекции то и дело
вставал, стучал карандашиком по графину и безнадежно говорил...
Опять судьи наклонились друг к другу и зашептались.
Встал председатель и прочел приговор: за несознательное отношение к производству и за попытку ввести в заблуждение хронометраж объявляется ему общественное порицание с опубликованием в местной заводской газете.
Судьи присаживаются и тотчас же
встают, и
председатель, не глядя на подсудимого, ровным, спокойным голосом объявляет решение суда: подсудимый, тот человек, который три года страдал из-за того, чтобы не признавать себя солдатом, во-первых, лишается военного звания и каких-то прав состояния и преимуществ и присуждается к арестантским ротам на 4 года.